«Называть грех грустью» – отсылка к роману Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть!» (1954 г.). Я противопоставляю литературной школе «изящной словесности» школу называния вещей своими именами, сколь бы неизящно это ни было, которая мне ближе. И я между строк задаю вопрос, как сложилась бы карьера дебютанта книгой, озаглавленной «Здравствуй, грех!» (с «Девушкой, поедающей птицу» Рене Магритта на обложке).

Интеллектуально превосходящая окружающих несовершеннолетняя выпускница монастырского пансиона Сесиль, мать которой умерла, когда девочке было 2 года, и на которой нет и следа религиозного воспитания: (i) играет во взрослую (курит, пьёт, теряет девственность с нелюбимым мужчиной (с молчаливого согласия смотрящего на это сквозь пальцы отца (когда отец – друг))), (ii) доводит до самоубийства подругу покойной матери, на которой отец решает жениться, и тем самым (iii) разрушает предстоящий брак отца. Написано легко и непринуждённо («небрежно»), с отстранённостью, рационализацией и остроумием, характерными для смолл ток. На одной странице – «любила как никогда», на другой – «никогда не любила». «Изящная словесность», если не сказать изящное пустословие.

Критики – в своём репертуаре: «роман о переживаниях девушки, ищущей наслаждений», «книга о хрупкости бытия и пределах свободы», «психологическая повесть о выборах юности и их последствиях»… Как там на «Кинопоиске»: полезно? Бесполезно!

Литература должна быть многомерной, как жизнь. Но писатель на то и писатель, что использует слова по-писательски. Нет, не моралфагски.

А метко. Иначе в чём вклад? Точнее, во что?